Неточные совпадения
— А Любаша еще не пришла, — рассказывала она. — Там ведь после того, как вы себя почувствовали плохо,
ад кромешный был. Этот баритон — о, какой удивительный
голос! — он оказался веселым человеком, и втроем с Гогиным, с Алиной они бог знает что делали! Еще? — спросила она, когда Клим, выпив, протянул ей чашку, — но чашка соскользнула с блюдца и, упав на пол, раскололась на мелкие куски.
Теперь мысль об
аде, оживленная наступающею грозой и пророческим
голосом Онуфревны, проняла его насквозь лихорадочною дрожью. Он сел на постель. Зубы его застучали один о другой.
— Никогда нас не выпустят! — продолжал между тем Иван Дмитрич. — Сгноят нас здесь! О господи, неужели же в самом деле на том свете нет
ада и эти негодяи будут прощены? Где же справедливость? Отвори, негодяй, я задыхаюсь! — крикнул он сиплым
голосом и навалился на дверь. — Я размозжу себе голову! Убийцы!
Неприятель стрелял через нас, и наши сзади стреляли, тоже через нас. Сущий
ад кругом! Солнышка от дыма не видать… Ружейные выстрелы кругом — как хлопушки… та-та-та-та-та. Пули визжат да посвистывают на все
голоса, — как на пчельнике! Орудия и с той и другой стороны: бо-у, бу-бу-боу-бу-бу, боу!.. Гранаты рвутся одна за другой: тах-тах, только осколки от них воют…
— Санитаров! Носилки! — слышится знакомый охрипший среди этого
ада голос офицера, и он первый наклоняется к ближайшему раненому солдату.
Тогда звучит другой
голос, и тогда
ад оказывается понятным, он дан в человеческом опыте.
Один из
голосов, звучащих в моей душе, говорит, что все обречены на
ад, ибо все в большей или меньшей степени обрекают себя на
ад.
Но сейчас же начинает звучать и другой
голос и укрепляет непреодолимо антиномическое отношение к
аду.
Во внутреннем диалоге души об
аде голос Оригена есть вечный
голос одной стороны человеческой души.
— Вы несправедливы ко мне, — перебил он с мольбой в
голосе. — Не скрою от вас: я люблю вас более собственной жизни и переживаю муки
ада от сознания, что эта любовь остается навеки безответной. Но я пришел просить не любви вашей, а только одного слова прощения.
— Ты ли это, Вольдемар, воспитанник мой, друг мой? — восклицал добрый
Адам, и радость пресекла его
голос.
— Боже! что это?.. Господи помилуй! — сказала испуганная императрица, крестясь; обратилась назад, искала кого-то смутными глазами, силилась закричать: — Артемий Петрович, вырвите меня из этого
ада! — но произнесла эти слова осипшим от страха
голосом.
— Служишь? в страннической одежде? — произнес тихо
Адам, приложив палец ко лбу; потом продолжал, возвысив
голос: — Совесть твоя чиста ли в этом служении?